Святой источник
    Вход Регистрация
Специалист по обустройству родников, святых источников

Владимирская икона Божией Матери как заступница Руси от иноплеменных врагов

Автор: Плаксин Олег
Опубликовано: 28 августа 2008 г. 14:54, посмотрело: 8552
Божия Матерь

Владимирская икона Божией Матери как заступница Руси от иноплеменных врагов

Едва ли мы допустим ошибку, утверждая, что самой известной и самой почитаемой на Руси иконой является образ Божьей Матери Владимирской. Эта икона была привезена на Русь из Византии в первой половине XII в. по инициативе одного из сыновей Владимира Мономаха - Мстислава Владимировича или Юрия Владимировича Долгорукого. Местом первоначального пребывания иконы стала церковь женского монастыря Пресвятой Богородицы в Вышгороде, близь Киева. Уже там она прославилась многими чудесами, в частности, троекратным самопроизвольным "схождением" со своего места в храме. Рассказы об этих чудесах заставили обратить на икону внимание князя Андрея Юрьевича Боголюбского, который в 1155 г., отправляясь из Киева в Северо-Восточную Русь, решил взять чудотворную святыню с собой. На долгом пути в "залесский" Ростово-Суздальский край Божья Матерь продолжала творить чудеса, избавляя спутников Андрея Боголюбского от грозившей им смерти. Наконец, при подъезде к городу Владимиру кони, запряженные в сани, в которых ехала чудотворная икона, остановились, и никакой силой невозможно было заставить их сдвинуться с места. Так Божья Матерь сама указала, где ей угодно отныне пребывать.

Вокруг того места, где остановились сани с иконой, позднее раскинулись постройки Боголюбовского замка. А чудотворный образ был помещен во Владимирском Успенском соборе, возведенном в 1158-1160 гг. по распоряжению князя Андрея Юрьевича. И с тех пор за этой иконой утвердилось наименование Владимирской. Она стала главной святыней Северо-Восточной Руси (будущей Великороссии) и ее молодого, быстро возвышавшегося политического центра.

Все, что связано с почитаемым образом Владимирской Божьей Матери, чрезвычайно дорого для сознания и души каждого русского православного человека. И поэтому не иначе как кощунство могут восприниматься появившиеся в конце 90-х годов ХХ столетия планы строительства на восточной окраине Владимира в микрорайоне "Доброе" огромного мусульманского комплекса с мечетью, религиозным училищем - медресе, гостиницей для приезжих мусульман и четырьмя тридцатиметровыми минаретами, которые должны будут архитектурно господствовать над городом, вознося исламский полумесяц выше крестов Владимирского Успенского собора. Владимирским мусульманам предлагалось на выбор несколько площадок в городе, где мечеть можно построить и проще, и дешевле, так как не нужно тянуть на окраину города дорогостоящие инженерные коммуникации. Но они упорно стремятся поставить свой религиозный центр на Боголюбовской горке в "Добром". Хотя им отлично известно, что именно эту горку (самую высокую точку во Владимире) православные считают тем самым местом, на котором остановились кони, везшие чудотворную икону.

Профессиональные историки и краеведы-любители могут сколько угодно спорить о том, где же на самом деле произошла чудесная остановка коней - на Боголюбовской горке или в каком-то ином месте. Можно вообще усомниться в достоверности этого события, поскольку рассказ о нем не содержится в "Сказании о чудесах Владимирской иконы Богородицы", составленном в XII в., а появляется только в тексте Степенной книги, написанной в 60-е гг. XVI в. Можно, в конце концов, вообще не верить в чудеса. Но нельзя не считаться с религиозными убеждениями православных верующих. Если в их сознании сложилось мнение о том, что именно на Боголюбовской горке Богородица явила одно из своих чудес, то независимо от того, насколько это мнение исторически доказательно, сознательное строительство именно на этом месте мечети - является актом духовной агрессии мусульманства против православия.

Владимирской иконе Божьей Матери не впервые приходится попадать в эпицентр православно-мусульманского противостояния. С самого своего водворения во Владимире икона оказалась вплотную придвинута к границам исламского мира. Над восточными рубежами Владимиро-Суздальской земли в XII в. нависала Волжская Болгария - агрессивное мусульманское государство с тюркским населением. Болгарские войска неоднократно предпринимали опустошительные вторжения в русские пределы. Самыми крупными из них в первой половине XII столетия были набег волжских болгар на Суздаль в 1107 г. и осада Ярославля в 1152 г. Поэтому для Андрея Боголюбского, поднимавшего и обустраивавшего Владимирскую Русь, борьба с Волжской Болгарией стала одной из важнейших государственно-политических задач.

В 1164 г. Андрей Боголюбский со своим сыном Изяславом, братом Ярославом и муромским князем Георгием выступил в поход против болгар. Согласно летописному свидетельству, "благоверный князь Андрей" взял с собой образ "святой Богородицы Владимирской", которая помогла русским одержать победу над врагом: "самех исекоша множьство, а стягы ихъ поимаша". После битвы Андрей Боголюбский и другие князья приехали к своей дружине, стоявшей "съ святою Богородицею на полчище под стягы", и "удариша челом передъ святою Богородицею, и почаша целовати святую Богородицю с радостью великою и со слезами, хвалы и песни въздавающе ей". Затем русское наступление было продолжено: "и шедше, взяша градъ их славный Бряхимовъ, а переди три города ихъ пожгоша". По окончании этого победоносного похода Андрей Боголюбский принес со славою образ Богородицы во Владимир и снова поставил его в Успенском соборе. Одержанная над волжскими болгарами победа была расценена русским летописцем как "чюдо новое святой Богородици Володимирьской".

Этим же событиям 1164 г. было посвящено внелетописное "Сказание о победе над волжскими болгарами и празднике Спаса". В этом литературном сочинении рассказывается о том, что во время похода два священника несли перед русскими войсками Святой Крест и Владимирскую икону Божьей Матери, а, кроме того, Андрей Боголюбский взял с собой икону Спаса, от которой во время битвы воссияли "божественные лучи огненные", провозвестив победу русского оружия. В ознаменование этой победы, согласно "Сказанию", было установлено на 1 августа церковное празднование Всемилостивому Спасу и Богоматери. Существенной особенностью "Сказания" является упоминание о том, что в походе 1164 г. на Волжскую Болгарию кроме владимирских полков принимали участие не только дружины соседних княжеств - муромского и рязанского, но и более отдаленных русских земель - смоленской и полоцкой. Независимо от того, соответствует ли это указание исторической действительности, ясно, что составитель "Сказания о победе над волжскими болгарами" стремился придать этому событию не только местное, владимирское, но широкое общерусское значение. И в таком контексте чудотворная Владимирская икона выступает уже как общерусская святыня, заступающая и избавляющая от поганых всю Православную Русь.

Вместе с тем в "Сказании" представлена и еще более значительная перспектива общеправославной крестоносной борьбы против магометан. В нем говорится, что в тот же день, когда Андрей Боголюбский одержал победу над волжскими болгарам, византийский император Мануил Комнин нанес поражение сарацинам, и праздник Спаса и Богоматери 1 августа был установлен владимирским великим князем и византийским императором совместно. Таким образом, события 1164 г. приобретали всемирно-историческое значение, связанное с общим походом христианского мира против неверных. Хотя из других источников нам ничего не известно о разгроме Мануилом Комнином сарацин в 1164 г., но историки полагают, что в русском "Сказании" могли отразиться несколько искаженные сведения об установлении празднования 1 августа иконы Богоматери Силуамской в честь победы византийских войск под предводительством Иоанна Контостефена над 22-тысячной армией персов в 1158 г., или о блестящей победе Мануила Комнина над венграми 8 июля 1168 г., которая усвоялась заступничеству Божьей Матери, отчего во время триумфального возвращения в Константинополь император приказал везти перед собой Ее икону. Осмысление победы над волжскими болгарами в 1164 г. как "чуда нового" Владимирской иконы Божьей Матери ставило этот образ в один ряд с почитаемыми византийскими святынями, ниспосылавшими православным победу над врагами.

О раннем появлении воинского, победоносно-охранительного аспекта в культе Владимирской иконы Божьей Матери свидетельствует рассмотренная нами выше летописная статья о походе 1164 г., которая должна была читаться уже во владимирском летописном своде 70-х гг. XII в. Что же касается времени и обстоятельств возникновения "Сказания о победе над волжскими болгарами", то эти вопросы вызывают споры у историков. Ряд исследователей XIX и XX столетий (И. Е. Забелин, Н.Н. Воронин, Г.Ю. Филипповский и некоторые другие) считали "Сказание" произведением владимирских книжников второй половины 60-х гг. XII в. и даже находили в нем следы литературного творчества самого Андрея Боголюбского. Но некоторые исторические несообразности, содержащиеся в тексте "Сказания", а также то, что самый ранний список этого литературного сочинения датируется концом XIV - началом XV вв., дало основание для предположения о сравнительно позднем составлении "Сказания о победе над волжскими болгарами" и установлении праздника 1 августа. М.Б. Плюханова считает возможным, что "Сказание" было написано в начале 80-х гг. XIV в. в кругах, близких к митрополиту Киприану или архиепископу Нижегородскому и Суздальскому Дионисию. По наблюдениям М.Б. Плюхановой, Спасо-Прилуцкий Пролог, включающий в свой состав древнейший список "Сказания", находится в несомненной зависимости от Лаврентьевской летописи (или ее протографа), которая была составлена в Нижнем Новгороде по благословению Дионисия. В марте 1377 г., в период завершения работы над Лаврентьевской летописью, состоялся победоносный поход на Болгар объединенного московско-нижегородского войска - первый поход русских на Восток со времен Батыева нашествия.

Очевидно, что в конце XIV столетия в связи с развитием открытой вооруженной борьбы против золотоордынского ига должно было усилиться почитание Владимирской иконы Божьей Матери, как заступницы Руси от иноплеменных и иноверных врагов. В этой связи исследователи обращают внимание на упоминание в "Сказании о Мамаевом побоище" о том, что московский великий князь Дмитрий Иванович накануне своего выступления на Куликово поле молился в Москве перед чудотворным образом "госпожы царици, юже Лука евангелистъ, живъ сый написа". По русским средневековым воззрениям именно Владимирская икона Божьей Матери считалась принадлежащей кисти св. евангелиста Луки, следовательно, именно перед ней должен был молиться в 1380 г. Дмитрий Донской. Поскольку в источниках ничего не сообщается о перенесении этой иконы из Владимира в Москву накануне Куликовской битвы, постольку большинство историков считает этот эпизод моления Дмитрия Донского вымышленным. Но один из крупнейших исследователей литературных памятников Куликовского цикла - Л.А. Дмитриев еще в 50-х гг. XX столетия выдвинул ряд аргументов в пользу того, что Владимирская икона Божьей Матери могла переноситься в 1380 г. в Москву, и что текст "Сказания о Мамаевом побоище" сохранил для нас уникальное свидетельство о реальном историческом событии. Эти аргументы так и не были опровергнуты в последующей историографии, и, потому, мы можем полагать, что в августе 1380 г. в московском Успенском соборе перед чудотворным образом Богородицы действительно возносились молитвы схожие по своему смыслу с теми, о которых повествует "Сказание о Мамаевом побоище": "Не дай, госпоже, в разорение градовъ наших поганым:, да не осквернять святых твоих церквей и веры христианскыа: И ты, госпоже пресвятаа Богородице, пошли нам свою помощь и нетленною ризою покрой насъ, да не страшливы будем к ранамъ на тя бо надеемся, яко твои есмя раби".

Победа, одержанная на Куликовом поле, к сожалению, не избавила Русь от необходимости вести дальнейшую изнурительную борьбу с многочисленными иноплеменными врагами. В ходе этой борьбы новое обращение к заступничеству Владимирской иконы Божьей Матери имело место в 1395 г. - во время нашествия Тамерлана (в русских источниках он именуется Темир-Аксаком). Об этих событиях рассказывается в древнерусской "Повести о Темир-Аксаке", которая дошла до нас во множестве списков, как в составе летописей, так и в различных нелетописных сборниках. Исследователи, занимающиеся изучением литературной истории "Повести о Темир-Аксаке", не пришли к единому мнению относительно соотношения известных ее списков - какие из них отражают первоначальную редакцию, а какие представляют собой позднейшие вторичные переделки. Однако большинство исследователей полагает, что "Повесть" эта возникла еще в начале XV в., скорее всего в связи с составлением летописного свода митрополита Фотия. Для нас же важно то, что о роли Владимирской иконы Божьей Матери в избавлении Руси от Темир-Аксака во всех редакциях "Повести" рассказывается почти одинаково. Появление у русских границ полчищ Тамерлана было воспринято нашими предкам как глобальная угроза для существования православной веры, русской государственности и самого русского народа: "повся же дни частымъ вестемъ приходящимъ на Москву, возвещающе прещение грозы Темирь Аксаковы, како готовится въевати Рускую землю, хотя люди Рускиа попленити и места святаа разорити, а веру христианскую искоренити, а хрестианъ томити и гонити и мучити, пещи и жещи, и мечи сещи". В то время как московский великий князь Василий Дмитриевич собирал войска и отправлял их под Коломну, в самой Москве митрополит Киприан заповедал населению пост и молитвенное покаяние. По взаимному совету Василий Дмитриевич и Киприан умыслили прибегнуть к оружию духовному и перенести из Владимира в Москву чудотворную икону пречистой Богоматери - "та бо есть заступница наша, и града нашего, и всякого града, и страны и всего рода человеческаго, идеже с верою призываютъ еа на помощь, сиа бо избавляетъ вся христианы: отъ огня и меча, и отъ нахожениа поганыхъ, и отъ нападениа иноплемяникъ, и отъ нашествиа ратныхъ". 15 августа 1395 г. владимирское духовенство отправило чудотворный образ в Москву, а 26 августа там состоялась торжественная его встреча ("сретение"), подробно описанное в "Повести о Темир-Аксаке". В тот же день, согласно этой "Повести", Темир-Аксак "убоася и устрашися зело, и смятеся умомъ, и ужасеся душею, и мнети ему яко некоему многу въинству, грядущу на нь отъ Рускиа земли, и вскоре възвратися отнюду же приде, и быстро идяше яко некоему гонящу по немь".

Позднейшее церковное предание, отразившееся в тексте Никоновской летописи, созданной в 20-х гг. XVI в., подробнее описывает обстоятельства чудесного поспешного бегства Тамерлана от русских пределов. В день сретения Владимирской иконы Божьей Матери он "усну, и виде сонъ страшенъ зело, яко гору высоку велми и з горы идяху къ нему святители, имущи жезлы златы въ рукахъ и претяще ему зело; и: виде надъ святители на воздусе жену въ багряныхъ ризахъ съ множествомъ воинства, претяще ему люте". От этого сна Тамерлан "вскочив, возопи гласомъ велиимъ, трепеща и трясыйся, глаголя: "о, что сие есть?". "И тако едва въ себе пришедъ, - повествует Никоновская летопись, - вскоре повеле всю силу свою безчисленую возвратити вспять, и устремися на бегъ, Божиимъ гневомъ и пречистыа Богородици гонимъ".

Для того чтобы сохранить в веках память о чудесном избавлении Руси от нашествия Тамерлана в день встречи в Москве Владимирской иконы Божьей Матери 26 августа был установлен церковный праздник Сретения этой иконы, а на самом месте встречи был воздвигнут храм, вокруг которого позднее расположился Сретенский монастырь. События 1395 г. прочно закрепили за чудотворным Владимирским образом Богородицы славу непобедимой заступницы Руси от "поганых". В летописном своде 1412 г. о ней сказано: "чюдотворнаа икона Пречистыя, иже реки целебъ точащи, поганыя устрашаа". Эти слова находятся в "Повести о Едигеевом нашествии", читающейся в данном своде. И составители этой "Повести" не скрывали своего возмущения тем, что великий князь Василий Дмитриевич передал "многославный Володимерь, еже есть столъ (столица) земля Русскыя и градъ Пречистыя Богоматери" под управление своему союзнику - литовскому князю Свидригайло, который "ляхъ бе верою", то есть был католиком. Московский великий князь, понадеявшийся на этот раз не на заступничество Богородицы, а на то, что Свидригайло "устроенъ къ брани мужь храбръ, добль сый на ополчение", и отдавший национальную святыню под защиту иноверца, жестоко просчитался. Из-за того, что Свидригайло "ляхъ гордый, никоея пути сотвори таковей величюдней церкви Пречистыя Богоматери" (то есть - гордый католик Свидригайло никогда не побывал в церкви Пречистой Богоматери), "темже и беды многы постигша насъ" - поэтому и беды многие постигли нас: во время татарского нашествия на Русь в 1408 г. под предводительством ордынского темника Едигея, русские земли подверглись опустошительному погрому.

Очевидно, в 1480 г. во время нашествия хана Большой Орды Ахмата чудотворная икона Богоматери вновь была перенесена из Владимира в Москву. С этим перенесением связано установление нового праздника Сретения Владимирской иконы Божьей Матери, приходящегося на 23 июня. К сожалению, наши источники не сообщают нам подробностей обращения к заступничеству Божьей Матери и ее чудотворного образа в 1480 г. Об этом событии мы знаем лишь по кратким записям, изредка встречающимся в рукописях: "приде чюдотворная икона пречистыя Богоматере изъ Володимира въ градъ Москву 6988 (1480)"; или - "Сретение нынешнее чудотворныя иконы пресвятые Богородицы Владимирския установлено бысть праздновати в лето 6988 (1480), егда прииде на Россию воевати большия Орды царь безбожный Ахмат". В тот год началась московская жизнь древней Владимирской Богоматери, слившаяся в народной памяти со свержением татарского ига. Чудотворный образ уже не вернулся во Владимир и был оставлен в Успенском соборе Московского Кремля.

В новой столичной жизни иконы возникла необходимость общей реставрации ее живописи, завершившейся 21 мая 1514 года. На этот день приходится еще один праздник Сретенья этой иконы, поскольку обновленная Владимирская Богоматерь как бы вновь встретилась с Москвой: "поновлен бысть писмом образ пречистые владычицы нашея богородицы, честнаго ея сретения Владимирския в лето 7022 (1514); и того ради уставися праздник сий праздновати". По мнению А.А. Зимина, установление этого праздника было связано со стремлением великого князя Ивана III заручиться помощью Небесных Сил в подготавливавшемся походе на Смоленск. В данном случае Владимирская икона Божьей Матери выступает как пособница православной Руси в борьбе с католиками - поляками и литовцами, которые оккупировали смоленскую землю. Упования Ивана III на помощь чудотворной святыни оказались полностью оправданными - в 1514 г. Смоленск был освобожден и возвращен в лоно Российского государства.

Церковный праздник 21 мая, позднее был связан в народном сознании с отражением нашествия крымского хана Мухаммед-Гирея в 1521 году. В.И. Антонова считает возможным, "что память традиционной связи празднования московской Владимирской иконы с татарской осадой возникла после поистине царского украшения памятника по распоряжению Ивана Грозного в 1566 году: "Того ж лета, 1 июля, повелением государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Pycи, поновлен бысть образ Пречистые Владимерские, Лукина писма евангелиста, златом и камением украшен многим, что стоит в Пречистой соборной в богоспасаемом граде Москве". Этот обновленный убор был сделан в июле. Таким образом, украшение известной своим одолением татар иконы совпало со сравнительно недавней памятью снятия осады Московского Кремля в это время в 1521 году".

Мухаммед-Гирей подступил к Москве в последних числах июля 1521 г. и снял осаду после обещания москвичей заплатить ему дань. Однако церковное предание по-иному объясняет причины ухода крымского хана от стен Москвы. До нас дошел рассказ о видении, явленном нескольким москвичам во время приближения к городу войск Мухаммед-Гирея. В этом видении им предстало шествие собора русских святителей - Петра, Алексея, Ионы, Леонтия Ростовского и многих иных иереев, покидавших Москву. И "с ними же несомъ бяше и самый чюдотворный образъ пречистыя Богоматери, иже есть икона Владимерская". Навстречу ("въ сретение") этому святительскому шествию подошли преподобные Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский, которые обратились к собору святителей с вопросом: "чесо ради исходите изъ града сего, и камо укланяетися и кому оставляете паству вашу въ настоящее сие время варварьскаго нашествиа?". Святители же с горечью ответствовали, что Господь "не токмо намъ повеле изыти изъ града сего, но и пречистыя Матери своея чюдотворный образъ изнести повеле, понеже людие страхъ Божий презреша и о заповедехъ Божиихъ не радиша, и сего ради попусти Богъ варварску языку приити дозде, яко да отселе накжются и къ Богу покаяниемъ възвратятся". Но преподобные Сергий и Варлаам упросили святительский собор еще раз молить Бога о спасении Его людей. "И абие вси купногласно и единодушно на молитву подвигошася, и молитву пречистой Богородици предъ образомъ Ея глаголяху: И оттуду паки въ градъ възвратишася, и съ чюдотворнымъ образомъ Богоматери, и со всею святынею".

Когда же Мухаммед-Гирей, приближаясь к Москве, выслал вперед часть своих людей, чтобы поджечь московский посад, то его посланцы увидели на подступах к городу "полны поля бесчисленного множества Русскаго воинства". Вернувшись, татары доложили об этом своему хану, но он им не поверил, так как знал, что крупных русских воинских сил под Москвой нет. Еще дважды Мухаммед-Гирей высылал вперед дозорных, но всякий раз они сообщали ему со страхом о "неисчетном множестве Московскаго воинства". В конце концов "татарове и з безбожнымъ царемъ (т.е. - ханом) ихъ, страхомъ велиимъ обьяти бывше и плещи вдавше, бегу ся яша, не гоними ни отъ когоже. Божия бо сила прогони ихъ непостыднымъ предстательствомъ пречистыя Богородица и молитвами святыхъ всехъ".

В летописном рассказе о нашествии Мухаммед-Гирея, так же как и в "Повести о Темир-Аксаке", отмечалось, что народу, готовившемуся к осаде в Москве, митрополит повелел поститься и молиться во искупление грехов. В этом проявлялась одна из существеннейших черт культа Владимирской иконы Божьей Матери, как заступницы Руси от иноплеменных врагов. Помощи от чудотворного образа Богородицы можно было ожидать только в том случае, если нашествие иноплеменных ратей осмыслялось как наказание за собственные русские грехи и неустройства в общественной жизни, и следовало искреннее покаяние в этих грехах. Без такого покаяния Божья Матерь не только не могла защитить погрязший в грехах город, но даже должна была покинуть его. Бедственные неустройства и греховная сущность нашей сегодняшней общественной жизни настолько очевидны, что поневоле задаешься вопросом - а пребывает ли еще с нами обороняющая сила Богородицы, или она уже покинула нас? Не безумие ли это, когда генералы российской армии - татары по национальности - требуют изъять день Куликовской битвы из числа официальных памятных дат России?!! Мыслимое ли это дело, чтобы в православной России, в священном русском городе Владимире на Боголюбовской горке, почитаемой как место явления одного из чудес иконы Пречистой Богородицы, стоял не православный храм или часовня, или даже только памятный поклонный крест, но огромная мечеть?!! Правда, благодаря усиленной агитационной компании в средствах массовой информации, которая в 1999-2000 гг. была развернута представителями Русского Общенационального Союза, строительство этой мечети было приостановлено.

Будем же надеяться, что по милости Пресвятой Богородицы у православных русских людей еще достанет мужества постоять за свои национальные святыни, и не отступить перед наглостью тех, кого всегда обращал в бегство чудотворный Владимирский образ Божьей Матери.

Статья была впервые опубликована в альманахе "Третий Рим" в 2001 г.





Основан в 2008 году