"В век апостольский для христиан первенствующей Церкви Христовой были особые, чрезвычайные дарования Святого Духа. Может быть, и в нынешние времена для возбуждения спящей совести у людей маловерных или ищущих Господа также необходимы личности с особыми духовными дарованиями, с духом и ревностью Илииною, как отец Иоанн Кронштадтский, как подвизавшийся в затворе ученый епископ Феофан Вышенский, Амвросий Оптинский. К числу таковых, без сомнения, принадлежит и наш отец - Александр Юнгеров!" - писали в 1896 году "Самарские епархиальные ведомости".

Протоиерей Александр Юнгеров был одним из пяти детей благочестивых супругов - Стефана Игнатьевича и Прасковьи Кузьминичны. Он родился в 1821 году в селе Аблязове Пензенской губернии, когда родителям было уже за тридцать. Его отец в то время служил причетником в церкви. Спустя некоторое время после рождения Александра Стефан Игнатьевич получил священнический сан и был направлен в село Юнгеровку. По месту служения он и получил свою необычную фамилию.

За время своего непродолжительного служения в Юнгеровке отец Стефан снискал искреннюю любовь прихожан - помещиков и крестьян, поскольку службу совершал тщательно и благоговейно, не отказывал в исполнении треб, был внимателен и сердечен к людям.

Умер он в 1831 году неожиданно, но в обстоятельствах его смерти усматривается милость Божия. Чтобы придать присущие христианскому таинству венчания чинность и благолепие, отец Стефан принял участие в свадебном застолье, где ему непреднамеренно поднесли такое угощенье, от которого батюшка занемог насмерть и уже приготовлен был к погребению, но через сутки ожил и сообщил, что Господь дал ему время для покаяния и прощания с близкими и заберет к Себе вновь через шесть недель. На вопрос, что же с ним было, отвечал, что был в загробном мире, видел места райского блаженства и адских мучений. Были показаны также уготованные его родным и различным известным ему людям будущие посмертные судьбы, но не велено о том рассказывать, чтобы не внести смуту в народ. На просьбу хотя бы годик еще пожить, так как у него остается пятеро малолетних детей, получил ответ, что о них позаботится Сам Господь лучше, чем живой родитель.

Как и было предопределено, отец Стефан проболел шесть недель, в течение которых исповедался и причастился несколько раз, пособоровался, а к концу срока созвал родных, простился с ними и, почувствовав, что засыпает, велел перенести себя в передний угол, где тихо скончался.

Оставшись вдовой, Прасковья Кузьминична сильно скорбела, представляя безрадостную будущую жизнь для себя и сирот. На сороковой день по кончине супруг явился ей в полусне и сказал: "Зачем ты безутешно плачешь и меня этим огорчаешь? Не плачь, а радуйся и пой: Хвалите имя Господне... исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его".

Александру шел тогда одиннадцатый год, и он хорошо запомнил все обстоятельства смерти отца, которые, безусловно, оказали влияние на его будущую жизнь.

В сентябре того же года он был определен в Саратовское Духовное училище, а через пять лет он перешел в Саратовскую Духовную семинарию. Учеба давалась Александру трудно, поскольку был он робок и особыми способностями не отличался. А кроме того сама организация обучения была поставлена так, что не развивала способности. Он брал прилежанием: не только весь день и вечер учил уроки, а и на ночь клал под подушку книги и как только просыпался, начинал повторять задания. Господь помог ему окончить в 1842 году полный курс семинарии.

Александр Юнгеров был рукоположен в священника 20 октября 1842 года. До этого состоялась его женитьба на бедной сироте Елизавете Ивановне.

Недолго о. Александр прослужил в селах Третьяки и Неверкино, но успел в первом селе решить вопрос о строительстве церкви вместо сгоревшей, а во втором многих язычников-чувашей привлек к Православной Церкви.

С июля 1843 года началось сорокалетнее служение о. Александра в Троицкой церкви села Балаково. Со времен Екатерины II в этих местах селились раскольники, и столь велико было влияние на местное население старообрядческих иргизских и черемшанских скитов, что казалось, будто искоренение раскольничьих традиций здесь невозможно.

О. Александр прежде всего обратил внимание на главное священническое дело: сам благоговейно, тщательно, согласно с церковным уставом совершал богослужения и от притча требовал тщательности в исполнении церковных служб. Этим он привлек в храм не только свой приход, но и все село, и иногородних, приезжавших в Балаково по торговым делам. Очевидцы свидетельствовали, что всегда со слезами, струившимися по лицу, он благословлял за литургией освящаемые во время Евхаристического канона Святые Дары. В храме о. Александр обыкновенно произносил поучения, направленные на искоренение пороков и суеверий и вселявшие православные понятия о предметах веры. Во время проповедей и священник, и прихожане стояли с влажными от слез глазами. Также и праздничные рождественские и пасхальные хождения о. Александра по приходу сопровождались наставлениями о православной жизни, спасительности установлений Святой Церкви, о необходимости частого посещения храма Божия, исповеди и причастия. Батюшка подавал пример усердной молитвы искренним, от сердца произношением молитвенных слов, частыми поклонами. На исповеди никто не отходил от аналоя без слез. Так трудами мудрого пастыря полураскольничий приход стал постепенно преображаться в православный.

Созидая духовный храм в душах прихожан, о. Александр не мог оставаться равнодушным, видя бедность и ветхость деревянного Троицкого храма, в котором служил; он начал хлопотать о построении новой церкви. За то время, какое потребовалось для принятия решения, в удельном ведомстве сменилось несколько чиновников, занимавшихся этим вопросом. В 1861 году новая каменная, построенная из красного, "певучего" кирпича церковь, была освящена. В 1875 году она была расширена почти втрое, также трудами о. Александра на средства привлеченных им добровольных жертвователей.

Подвигом добрым подвизался о. Александр, нередко родные заставали его от переутомления заснувшим над развернутой книгой или на молитвенном правиле, с канонником в руках при земном поклоне. При этом он сохранял неизменную сердечную приветливость ко всем людям. Эта приветливость, как было сказано в некрологе о. Александра, "дар Божий в награду за чистоту сердца и любовь к людям, ею обычно отмечаются все христианские подвижники". (1)

Сохранилось воспоминание о том, как по молитве о. Александра ожил почивший в Бозе усердный и добрый сельский плотник Мартемьян Фаддеич. С "дерзновенною верою" обратился батюшка к усопшему: "Мартемьян Фаддеич! Встань и исповедайся, так как тебе нужно исповедаться и проститься с родными". Мертвый ожил, он был причащен, после чего, выслушав благодарственные молитвы и получив напутственное благословение о. Александра, упокоился навечно. (2)

Часто рассказывали, что по молитве батюшки останавливалось распространение пожара; он обыкновенно со святым крестом обходил горевшие здания.

Дом Юнгеровых, стараниями о. Александра и, особенно, его супруги, Елизаветы Ивановны, славился своим страннолюбием - здесь находили приют многочисленные богомольцы; поэтому, видимо, на надгробном памятнике Елизаветы Ивановны (+ 1890) в Чагринском монастыре была сделана надпись: странен бех, и введосте Мене (Мф. 25, 35). Добрый пример пастыря влиял и на паству и побуждал подражать ему в этом святом деле; а, наслышавшись от паломников о святых местах, и сами прихожане стали совершать поездки на богомолье.

С почтением относились к о. Александру не только прихожане, но и окрестное духовенство именно его избрало в своем благочинии духовником.

В 60-летнем возрасте о. Александр, ссылаясь на плохое здоровье, попросил уволить его за штат, но вместо этого получил назначение в Чагринский Покровский женский монастырь, бедный и малоизвестный. История этой обители началась в 70-х годах XIX века, и лишь спустя четыре года по прибытии сюда о. Александра, летом 1884 года община получила статус монастыря. В обители церковная служба была тогда не ежедневная, треб по домам не совершали, поэтому батюшка большое внимание уделял образованию учащихся в монастырской школе девиц и соседних крестьян, которых привлекал к Церкви поучениями за богослужениями и беседами на дому. Постепенно народ, прежде не знавший о существовании Чагринского монастыря, стал интересоваться жизнью обители и посещать богослужения; увеличилось число его насельниц. Как прежде балаковский, так теперь монастырский храм стал тесен для богомольцев, и усердием игумении, о. Александра и благотворителей была построена новая теплая церковь.

Многочисленные заботы, связанные с завершением строительства храма и с жизнью обители, после смерти игумении Серафимы (+ 1890) в основном выпавшие на долю о. Александра, потеря в течение одного года многих близких, подорвали его здоровье, и в апреле 1893 года он был уволен за штат.

С этого времени началось его более широкое служение, сделавшее о. Александра известным далеко за пределами не только пустынной, находившейся в степи, Чагринской обители, но и всей Самарской губернии. Господь, готовивший Своего избранника еще с детства, подкреплявший многократно в последующем пастырском служении, прославил его на отдаленные места России даром чудотворений. Больные, отчаявшиеся в человеческой помощи, бесноватые, смущаемые и обуреваемые разными духовными помыслами и недоумениями потекли к нему с разных концов православной России. Порой наплыв посетителей доходил до тысячи и более человек в день. В Чагру собирались толпы разноплеменного народа, как к древним пустынножителям; они получали здесь духовное и телесное врачевание и со слезами благодарили Господа за свое исцеление.

Вот как описывал священник, служивший в то время в Чагринском монастыре, "чин" приема народа. "По прибытии в странноприимный дом, о. Александр входит в особую небольшую комнату, из которой минут через 5-10 выходит потом в общую просторную комнату к собравшемуся народу и после обычного ласкового приветствия приглашает всех на молитву Господу Богу. Начинается общая вслух всех молитва, но какая молитва; это излияние чувств вдохновенной, восторженной души; это молитва, в которой каждое слово исполнено глубокого покаянного чувства и невольно исторгающее то же чувство в душах всех предстоящих и молящихся. Начинается она с обычных церковных молитвословий и переходит в импровизацию, в которой предстоящие выставляются великими грешниками, недостойными приступать к величию, святости и правде Божией, но все же дерзновенно приступающими по вере и упованию на милосердие Божие. Эта вдохновенная молитва производит такое потрясающее действие на всех, что и самые черствые сердца смягчаются и изливаются в чувствах слезного умиления. Возбуждается общий покаянный плач. Многие плачут навзрыд.

Молитва на некоторое время прекращается, затихает. Отец Александр берет с аналоя святой крест Господень, поднимает его правой рукой кверху в виду всех предстоящих, начинает свою простую, но глубоко вдохновенную речь в таком приблизительно роде: "Братья христиане! Вы признаете себя грешными, вы затем и пришли сюда, чтобы принести Господу Богу искреннее покаяние во грехах своих? Кайтесь же пред Ним! За покаяние вы получите от Него прощение и велию милость. Господь не отвергает никого из кающихся. И как же вам не каяться и не сокрушаться пред Ним, когда вы проводите жизнь свою совсем не по закону Божию?". Далее в речи следуют изображения жизни, как она проявляется у людей в отношении их веры в Бога, - о недостатках молитвы, о холодной бессердечности, небрежности и неумелости в молитве, о различных счастливых и несчастливых обстоятельствах в жизни и как в этих обстоятельствах люди поступают, о забвении Бога и неблагодарности к Нему, об обращении в несчастиях и различных болезнях к ворожеям и знахаркам; о семейной жизни, о взаимных отношениях супругов, об отношениях детей к родителям и, наоборот, о воспитании детей, о вреде пьянства и табакокурения, о несчастном и гибельном состоянии той семьи, где муж или отец предаются пьянству и другим порокам. Долголетняя практика пастырского служения, в особенности же опыты собственной духовной жизни дают о. Александру возможность и средства проводить такой глубокий и всесторонний анализ нравственно греховной жизни и деятельности человека, что каждый из послушающих его не может не видеть свою жизнь представленною и изображенною пред ним во всей ее безобразной наготе.

Изобразив таким образом греховное и погибельное состояние коснеющих в греховной жизни, проповедник начинает, так сказать, стучать в двери сердца кающихся такими приблизительно вопросами: "Долго ли еще вы, братие и сестры, такою жизнью и такими скверными делами будете прогневлять милосердного, но вместе и строгого и правосудного судию Бога? Не пора ли образумиться и пожалеть себя, свои души? Не время ли поплакать о своей прежней греховной жизни, и, возненавидев грехи, начать с помощью Божией новую, духовную, христианскую святую жизнь?". В среде слушателей опять поднимаются воздыхания, всхлипывания, слезы и затем громкий вопль, заглушающий речь проповедника, который, прекращая слово, обращается опять к молитве; к ней же за ним и весь народ обращается, с преклонением колен и глав своих.

После краткой молитвы и некоторого успокоения народа батюшка Александр опять обращается ко всем с вопросами: "И так вы раскаиваетесь в грехах своих? Искренно ли и чистосердечно ли вы исповедали их? Решились ли оставить прежнюю дурную жизнь и начать с Божией помощью новую, добрую, христианскую жизнь?". И получив на эти вопросы ответы: "Раскаиваемся, искренно исповедали, думаем перестать, оставить прежнюю жизнь и начать новую", - о. Александр, сказав: "Да поможет вам Господь", - приглашает всех преклонить главы и читает разрешительную молитву. Проговорив молитвенный отпуст, о. Александр допускает всех к целованию святого креста Господня и при этом опять делает внушительные наставления или всем вообще, или в частности кому-либо. Всех подходящих к целованию креста он окропляет святой водой, а затем велит подводить к нему и приносить всех одержимых различными недугами. Записав имена всех приведенных больных, он начинает молиться о всех требующих помощи Божией и заступления Пресвятой Владычицы Богородицы, читая громко молитву из последования таинства елеосвящения или составляя молитвенное прошение к милосердому Господу Богу из тех слов, которые подскажет ему на сей раз глубоко верующее и искренно любящее сердце... После того всех, за кого принесена молитва, он помазывает елеем, взятым от лампады особенно чтимой в монастыре Табынской иконы Божией Матери, и при этом говорит: "Веруй в целебную силу благодати Божией и будешь здоров!".

В числе приходящих богомольцев можно встретить таких, которые пришли по обету, данному Богу, вследствие разных причин или житейских обстоятельств. А еще больше таких, которые пришли во второй или третий раз и, собственно, затем, чтобы поблагодарить Господа Бога и Матушку Владычицу Богородицу, подавшую исцеление недуга по молитвам батюшки Александра". (3)

В "Воспоминаниях об отце Александре Юнгерове" его духовного чада крестьянина А.Н.Н., жившего недалеко от Чагринской обители, описывается частная беседа батюшки с приехавшими к нему паломниками. "Первый его вопрос: "Вы зачем ко мне? Или чем больны?". К первой женщине обратился с вопросом? "Ты чем, матушка, больна?". - Она ему отвечает: "Батюшка! Я вот рождаю детей, и они у меня не живут". - О. Александр говорит ей: "Почему же не живут они у тебя?". - Она говорит: "Батюшка, в грудях моих молоко тонет". - На это он ей отвечает: "А много ли у тебя их было?". - "Да семеро, батюшка!". - "Так теперь и ни одного нет?". - Она говорит: "Нет, батюшка!". А сама так слезно плачет. - "Успокойся, матушка, чай ведь один есть?". - Она ему говорит: "Батюшка! Он теперь не жив, я его оставила у бабушки, он чуть дух свой переводил". - "Нет, он живой, только веруй; на святках зачем наряжалась и плясала? Вот проплясала молоко-то, не станешь? Говори: "грешница, Господи", молись да проси Бога". (4)

1900 год старец встретил на болезненном одре. Сообщение о смерти его сына, иерея Василия (+1900), еще более ухудшило состояние здоровья о. Александра. На Пасху он тяжко захворал и соборовался, все лето был очень слаб. Осенью как будто немного опять оправился, но в декабре слег совсем и уже не вставал. Был несколько раз приобщен, соборован, а в день кончины, 22 декабря, в девятом часу утра прочитана над ним отходная и по желанию старца, высказанному прежде, пропет пасхальный канон. В минуту кончины всем присутствовавшим была ясно заметна появившаяся на его лице светлая улыбка, которая сохранилась и по смерти до третьего дня.

Погребение было совершено на пятый день, 26 декабря, при стечении народа и усердной общей молитве.

"Какие же нравственные качества покойного особенно выделялись в его жизни и порождали привлекательность такую всюду и всегда?". На этот вопрос в некрологе дан ответ: "1) постоянное предзрение Господа (Пс. 15, 8) пред собою. Мысль о Божественном всеведении, кажется, никогда не покидала покойного о. Александра и заставляла его всю жизнь быть крайне осторожным не только в делах, но и в словах и в помышлениях. То же он всегда советовал и всем помнить, и забвением об этом объяснял приходившим грешникам как тяжкие преступления между людьми, так и постигавшие их болезни и страдания; 2) непоколебимая вера и упование на Бога, можно сказать, паче всякого естественного упования. Здесь был источник утешения и для обращавшихся к нему за советом. Памятно всем часто употребляемое им сравнение людей с Ноем, находившемся во время потопа в ковчеге: какие бури, какие волны вздымались тогда! Но ковчег носился и спас Ноя. Так и среди житейских бурь христианин остается с верою в Бога цел и невредим; 3) любовь к Богу паче всего. Такой ежедневный его всем совет и постоянное правило его жизни. Вся его жизнь прошла в построении и расширении храмов Божиих, в богослужении и домашней молитве. Ничего не щадил он из-за любви к Богу: ни здоровья, ни сил, ни средств - вся жизнь посвящена была этому, все было принесено в жертву на алтаре этой высокой христианской любви. В ней весь смысл его жизни; 4) горячая, тоже пачеестественная, любовь или, как он говорил, "жалость" к людям. Ею проникнута была вся деятельность его приходская, ею освящена вся жизнь его для обители, ею согрета и ею же объясняется вся деятельность его для приходивших богомольцев. "Жалость" к ним, к их болезням душевным и телесным и к их страданиям заставляла его, пересиливая собственные, может быть, не меньшие их страдания, молиться, плакать вместе с ними и целить их душевные и телесные язвы". (5)

Над могилой о. Александра в Чагринском монастыре была устроена часовня, где символом беспрерывного молитвенного пребывания на земле почившего пастыря теплилась неугасимая лампада. По благословению Пресвященного Гурия, епископа Самарского, ежедневно совершались здесь краткие литии. В полу часовни было устроено отверстие, через которое паломники могли брать землю с могилы. Каждую весну привозили несколько возов земли, а к осени она вся разбиралась благочестивыми богомольцами, так что под отверстием образовывалась глубокая яма.

До закрытия обители в 1927 году сохранялся домик о. Александра. Сюда после смерти старца приходили паломники с молитвой к нему, прикладывались к кресту, бывшему прежде в его руках, к иконам, пред которыми он молился, к епитрахили. И с радостью уходили, как бы побывавши на личном приеме у о. Александра. Так любовь николиже отпадает (1 Кор. 13, 8).


Дни памяти: 4 января/22 декабря по старому стилю (преставление, 1900), 9 июня (обретение мощей, 2001).


Литература

1. 2. 5. "Отечественные подвижники благочестия XVIII и XIX веков. Декабрь. Часть вторая". Издание Введенской Оптиной пустыни. 1995. Репринтное издание книги Афонского Русского Пантелеимонова монастыря 1910 года "Жизнеописание отечественных подвижников благочестия XVIII и XIX веков. Декабрь".

3. "Душеполезное чтение", № 11,1897.

4. "Воспоминания об отце Александре Юнгерове (Чагринском)". Казань. 1913.